Sergey GG » Ср янв 11, 2017 11:10 pm
Как я писал ранее, в августе прошлого года удалось посетить деревню Гребенево Подосиновского района Кировской области, и познакомиться с Меньшениным Владимиром Ивановичем, автором книги «Казаки-северюки» о казаках с берегов реки Юг.
С типографских экземпляров всех частей этой книги мною были сделаны фотокопии. За прошедшую осень текст фотокопий был переведен в электронный вид.
Вашему вниманию предлагаются отрывки из этой книги, рассказывающие о жизни и быте деревни Гребенево, и её жителей по фамилии Гребеневы.
«Казаки-северюки» часть 5 глава 1
"...Но вернемся в нашу деревню, на дворе 1908 год ………….
Леса, леса, петли черных унавоженных дорог идут от деревни к деревне. Снега без края и конца подтаивают в марте, синеет небо, идет поверхностная поземка по снегу, гонит ветер снежную крупу, зализывая волчьи следы за деревней Гребенево. Едут мужики в Шеньгу за сеном, похрапывают лошади, в стороне деревня Залесово, избы свернулись в сугробах до крыши, дышат трубы хлебным и самогонным, овчинным духом. Красным шаром поднимается над лесом солнце, скрипит местами полоз.
Деревня Гребенево расположена у подножья двух холмов, на двух маленьких речках, лог и ключи. Впереди сенокосы, согра и река Юг, до которой чуть больше одной версты. В деревне 46 хозяйств и 186 человек жителей. Посреди деревни торговый амбар и столб с перекладиной, на которой висит металлическая шабала, а рядом на веревке тележный болт. В деревне ночью ходит сторож, назначаемый старостой, и бывает; сторож стучит по шабале металлическим болтом, собирая всех жителей на майдан перед амбаром. На речке пруд и по берегу идет березовая аллея. Два ряда берез идут перед домом Гребенева Ивана Моисеевича, зажиточного крестьянина, имеющего три магазина и дегтярную лавку. У него 8 коров, 12 лошадей и в бараках 16 работников. Во дворе большой пес по имени Серко, привязан на цепи. А ниже домик Семена Ивановича под окном с трехствольной липой и сзади за домиком большой пышный хмельник. Детишек порядочно, но самый дельный Феофан. Малыш, а уже бондарному ремеслу учится у мастера бондарных дел Долматова Прокопия. Дом у него пятистенок в самом конце деревни к Хомякову, в огороде высокая липа с огромной ветвистой кроной. Вообще деревня Гребенево самая богатая на липы.
Посреди деревни проходит Усть-Алексеевский тракт, который идет из самой Вологды и Костромы на Великий Устюг. Днем и ночью едут по нему обозы, скрипят зимой санями, мужики в тулупах везут в Устюг товар разный. Прямой путь через Кострому на Москву держат. Везут на Москву пушнину, белку, зайца, лисицу. Ниже дороги два порядка домов и самый большой - Гребенева Иона и Мити Крохаля, рязанского казака, бежавшего с Дона. Дом в два переда, два пятистенка под одной крышей, наверху теплые комнаты, мезонины крашеные. Крохаль старший по имени Серапион торговал у помещиков Чебаевских водкой и спиртом, до Архангельска плавал плотами, лес гонял, деньгу зарабатывал хорошую. Бабу имел работящую, да хорошо рожавшую. Деток было восьмеро, да все по городам разъехались. А сам Серапион помер в Архангельске, и в этом огромном доме теперь живет Митя Крохаль, младший сын, да мать Анна 80-ти лет. Митя не женат - к рюмке любит прикладываться. Был на русско-турецкой войне, воевал на Балканах, пришел - грудь вся наградами увешена, распушил отцовы сундуки, и пошел продавать отцово добро. Хватается за добро мать Анна, плачет горькими слезами, а Митя неделями не вылазит из Фильтяевского кабака. Да и свою деревню не забывает, напьется, схватит жердь с огорода и бегает по дороге, размахивает, а бывает, по окну кому-нибудь заедет. He раз ему мужики накладывали под самую завязку, полежит, очухается, и опять за старое. Ругается Анна: хоть бы женился, образина дикая.
Весна в 1908 году стояла ранняя. Гребеневцы уже в конце апреля пахали поля под яровину, цвели черемухи белой пеной, засевали казачки баб и поля, не слышно было ни пьянки, ни гулянки, ночи стояли лунные, светлые, да и так солнце постоянно за горизонтом маячило, светло, хоть блоху дави. Деревня спала, не разуваясь, и с первыми петухами бежала в поле и до завтрака срывала не один потник. Пахло прелыми рубахами в избе да тараканами, как говорят, и лоб утереть некогда. И урожай в это лето выдался добрый, все были с хлебом. Молотили долго, чуть не до Рождества, кто цепом, ручным молотилом, а кто и молотилку имел. Дробно с утра до вечера стучали молотила. Обмолотилась деревня, обмыла пыль, распарила косточки в жарких банях, хлебала бражку братынями да ковшиками. Пошли свадебки. У Дарьи и Ивана широкие столы сдвинуты, в избе и горнице горит свет, печи жарко натоплены, на столах брага и мед и жаркое с лосятины. Старший сын, Киприян Гребенев, по такому случаю лося в Каменке ухлопал и зайчишек настрелял вдоволь, а еще жарятся три глухаря, будут поданы, когда гости все соберутся, а бабы со столов угостятся — женится второй сын, Гребенев Дмитрий, 25 лет. Казачья форма отутюжена, лампасы простираны до красноты. Привез жену с Шарденьги, Александрой звать, казачьего рода-племени, Паутова фамилия девичья. Дочь казака Александра, сестра сотника Александра Александровича Паутова, на свадьбу не приехавшего, а весточку подал, поздравил молодых и отписал, что в городе Ельня находится, готовит и обучает молодых казаков, а на родину приедет на следующий год, хозяйством поможет молодым укрепиться. На трех расшивах в Ильинскую церковь венчаться ездили, вроде все у молодых ладненько: и зерном их посевали, и деньгами обкидывали, а гармонья с утра захлебывается в плясовой. Гармонист Кеша с Раменья Волкова русый чуб разлохматил, чекалдыкнет стаканчик, груздком закусит и дальше наяривает. Мужики самосад смолят и на пол поплевывают, валенками растирают, баб по мягкому месту лапают. Поют на разные голоса, все одну тянут «Скакал казак через долину». Брат жениха, Семен Гребенев, борется с мужиками на улице в снегу все вывалялись чересседельниками подпоясаны. Угу-гу-гу. Гудит свадьба. Молодые нацеловались, а все «горько» накричались, от глухарей остались одни косточки. Молодые ушли на второй этаж, там комнатка сегодня натоплена, на окнах рушники висят расшитые. Но вот за невестой пришли, она выходит и гостей обносит братыней с пивом со словом приветливым, наливает братыню полную пива пенистого. Гости все хвалят и величают отца и мать, братьев и сестер, и всю родню. Вяжется пьяный плетень разговора, все желают деток, столько, сколько в лесу пеньков. Окатанные прянички и бублики пацанью раздаривают, а свахи пошли молодым перины взбивать. Уж так взбивали... Уж так взбивали... На другой день похмелье лечили да простыни мочили. Отгудели, отшумели, пошла обыденная трудовая жизнь. У Киприяна договор был заключен еще осенью, он ушел в лес довыполнять его. Дичь бить, куницу и белку Никольскому приказчику Федюне Зайцеву, который обещает приехать на Крещение, провиант и деньги привезти, куницу забрать и, как водится, обмануть охотников. Цены на пушнину везде разные, а закупает Федюня по самым низким, бросовым, как говорят охотники, и если есть возможность, сами увозят шкурки и сдают в Вологде или Вятке и возвращаются со многими товарами в хорошем барыше, сродникам подарки везут. А кто приезжает и совсем голым, с великим горем добираясь до дома, говорит все спустил в трактире, да в забегаловках разных. Но Киприян мужик себе на уме, охотник удачливый и в пьянстве умеренный. Складываются с мужиками в складчину, отдаст Киприян деньги, а выпить и отказаться может.
Чудак, одним словом. Казак, а диво великое: пьет мало, и то по праздникам. Много работящих, крепких семей в деревне Гребенево, не ленились мужики, обсаживали усадьбы деревьями: черемухами, березами, а липами обсаживали немногие — не было саженцев, а в казачьих семьях было традицией: возвращались казаки со службы, везли маленькую липку, берегли ее дорогами, мочили корень, везли в суме овсяной."
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)